Чего только не было этой зимой - одно за другим разочарования, и счастье, захлёстывающее с головой, и земля, уходящая из-под ног, и глупое, странное равнодушие к тем, кто казался таким важным.

Первый день зимы, второй день зимы, третий - всё было окрашено тёмными тонами, непроходящей депрессией, каким-то огромным горем и тоской. Я мечтала о громком и огромном двадцатилетии - но только я и умею устраивать своим друзьям праздники и сюрпризы, мои родные спокойно к нему отнеслись - и это правильно, но как, как мне смириться, мне, исписывающей асфальт от метро до входа, мне, приезжающей с цветами к подъезду, мне.
Кажется, я и не смирюсь никогда с неидеальностями, от которых хочется выть, раскроить себе голову о батарею, Господи, мне так тоскливо, Господи, пощади меня. Я пытаюсь рассказать дедушке про Женю - и в горле встает ком, потому что "я же, для него, я была готова, а оооооон..." - я до крови кусаю губу, чтобы не разрыдаться прямо там. Что же это такое, я попала не в то время, не в ту компанию. Мне нет места тут, и я теряюсь в догадках, что же с этим делать?
Всех радостей за зиму:
снег за окном первого числа, такой сверкающий и чистый;
Валера, раз за разом спасающий от самой себя;
дети.

А больше и не остаётся ничего, всё чаще я хочу сбежать даже от тех, кто привык меня любить, потому что я больше не могу.

Жизнь по взмаху волшебной палочки потеряла всякий смысл. Университет, и книги, и работа, и люди- всё утратило цвета и стало серой бесполезной массой, а сердце, в котором раньше уживались живительные сомнения, очистилось от них, и от всего сопутствующего, и перестало биться.
Что-то сломалось в механизме. Настолько, что я, некогда такая веселая и живая, больше не стремлюсь жить.

Наша вечная игра в красивые дома, в необычные сюжеты и в громкий смех; вот, лев, как думаешь, запрыгну с одного раза? у всех вокруг такие кислые лица, и так приятно видеть, что ты сплошная радость, зайдем в эту церковь, я уже худший в мире брат, хэй, как же мы давно не говорили.
Я иду в его шапке по Моховой, сползает на глаза, со смехом обсуждаем то недавнюю книжку, то удачную статью, то дурацкий фильм. И в одном этом взгляде, разделенном на двоих, читается уважение к другому, потому что вдруг я чувствую себя понятой и оцененной, и рядом с кем ещё я могла бы?

У Любви отец в больнице. И вот, казалось бы, мы расстались два месяца назад, а у меня все равно невольно восклицание вырывается, и я вспоминаю его слова о том, что страшно, ведь уже не молод совсем, и думаю, как же там его мама.
Выздоравливайте, пожалуйста, ненавидящий меня папа, я искреннее некуда этого хочу.

Ах, глупое сердце заходится в истерике - то когда я встречаю в коридоре N., то когда листая новостную ленту фейсбука, я вижу Прошлое с его нынешней пассией, то когда научный руководитель забирает фломастер и наши пальцы сталкиваются на момент. Это всё весна, в которую я так привыкла влюбляться и не думать о серьёзностях.
Но на самом деле я чётко знаю правду; правда в том, что у меня есть Вечность, и пока не видно ни одного пути, по которому бы мы могли сбежать друг от друга. И это, несомненно, счастье.

Когда кажется, что счастья уже не может быть больше, вдруг снова происходит взрыв, счастье преумножается, ширится, открывается третий глаз и пятое измерение.

Бесконечные работы вдруг становятся осмысленными, ангел мой решает задачи, и я вижу в ней тот кусочек себя, который дарю ученикам: мои решения и мой запал, моя любовь к картинкам в алгебре, к уравнениям в геометрии. И её личный энтузиазм.
Десятый класс как по мановению палочки становится шёлковым, но это только начало пути, а четверо солнц вместе со мной сидят в плотном кружке и смеются, вызывая гнев начальства.

Или вот чёрная сова, умеющая выражать все эмоции с помощью раскидистых бровей, подаренная мне со словами: "Плюшевые медведи - это пошло, вот совы в самый раз". И когда я уже не жду новых подарков Вселенной, дома меня ждёт открытка из Польши,"моей дорогой", и эта огромная и важная дружба снова кажется не-разлей-вода.

А я разваливаюсь на куски, разлетаюсь пылью. Моя дорогая уже и не знает, что со мной делать, потому что я зависаю взглядом, рыдаю и содрогаюсь от боли, видя счастье где-то вокруг себя.
Я дурацкий трудоголик. Теперь работы четыре, куча каких-то детей, которых то надо вытаскивать из пучины безумия, то просто показывать крутые задачи и не давать сбиваться с самого верного из курсов. Работа не даёт сойти с ума, работа дисциплинирует мозги. И все эти дни становятся не днями-когда-я-должна-видеть Вечность, а днями-когда-я-работаю, днями-когда-я-хожу-на-все-пары, днями-когда-я-глотаю-книги, днями-когда-я-сплю. Потому что то, что казалось стальным и крепким, рухнуло, рассыпалось трухой. Господи, если бы я знала раньше, мне было бы не так трудно.

Горе осязаемо и непереносимо; оказалось, что слова про дыру в груди - всё бред, потому что в груди застыло что-то холодное и до крайности тяжёлое; неделю назад я писала очередной девочке, в которую поверила (зря), что Любовь не исчезает, лишь приобретает новые формы, и как мне жаль, что я оказалась права.
В эту субботу я должна была сидеть на диване в его квартире, пересматривать Титаник и хрумкать чипсы. Хмм, кажется, всё с ним в придачу оказалось несудьбой.

И напоследок, самая верная из цитат:
"Она не ощущала страха, только грусть, глубокую, как самая холодная река, самое сердитое море, самый тёмный лес. Эта глубина могла забрать всё что угодно: и память, и преступление, и боль, и всего человека. Такой грустью хорошо укрывать прошлое, когда кончается любовь, — больно не будет, будет никак."

Маяк больше не светит. Мне странно, что всё распалось и расстроилось, сессия окончательно разбила меня на маленькие кусочки, и я почти потеряла возможность говорить на русском хоть сколько-нибудь осмысленно, все мысли и внутренние диалоги звучат на американском.

Питер Пэн, в которого я позволила себе влюбиться на пару дней, оказался дурацким Дорианом, я знала, и как же обидно поверить в хорошее, когда реальность куда прозаичней.
Я ищу и не нахожу опоры. И просто продолжаю держаться.

В моих девочках есть искра Божья. Источник энергии и счастья.

Несмотря на ушедшие в прошлое отношения, этого юношу хочется всё ещё звать Любовью, уж очень ярко и живо всё это было, и кто, если не он, заслуживает подобных прозвищ.

Итак, мне вчера решилось написать Любви о том, как радостно нам было вместе, спасибо сказать, в пол поклониться - он ответил, на душе стало теплее и легче, потому что Вечность моя творит странности, утопает в паранойе, и я всё дальше и дальше стремлюсь сбежать, как бы больно не было это всё забыть.
А с Любовью мы трепались как в давно забытые, но вот странно - мне не хочется вернуться, и это смешит меня, все его нелепые слова, и усталость моя, и осознание, что я впитала его повадки. Спасибо, дорогой, мне нравится в этой личности, будет смешно, если вдруг это со мной навсегда.

Вечность моет посуду, а я готовлю, или мы в очередной раз идём до магазина, взявшись за руки, я говорю, дескать, как же просто было меня вылечить меня от болезненной мечты о замужестве.
-пожить с тобой три дня?
-угу.

Всё нелепо, мне очень странно и страшно, неужели снова заколдованный круг. Всё это мы уже где-то слышали. Но хоть назад не тянет. И кажется, я сумела пойти вперёд. Но ты, ты, не бросай меня одну впереди.

Это вопрос, который стучал в голове так настойчиво, что аж тошно. А потом вдруг щелкнул выключатель - и я приняла себя, очень прочно и хорошо, но вопрос просто сменился - теперь это "кто меня примет такой"?
Ах, мой мир строится так странно. Так легко оказалось поверить в вечность - но для меня она равна спокойному сосуществованию, общим делам и деньгам, умению утешить, помочь, смеяться в унисон над одним и тем же, жить под одной крышей и спать в одной кровати. Я не умею совмещать это со страстными поцелуями и головокружительным сексом, засыпаниями в обнимку и криками о любви. Я просто не-у-ме-ю. А моя Вечность совсем не умеет этого не просить и не хотеть.
И вот, утро дня, когда мы месяц вместе в чертвёртую нашу попытку, окрашено его кошмарами и моей усталостью, дескать, ну чего ты от меня хочешь. Я и так вся твоя.

Продолжаю следить за людьми, которых мало видела, но почему-то привыкла читать и смотреть. Мозг хранит море бестолковой информации о их нежностях, разрывах, о горестях и счастье. Милая d-r, я хотела летом написать тебе огромное письмо, помириться, хотя мы толком и не ругались, написать искренностей про то, что восхищает меня в тебе и умолчать о том, что пугает и злит. Но не смогла, время, неуспехи, невозможности. Теперь я шестым чувством увидела новую девочку и Боже, можно ли к ней ревновать? Ты знаешь, что нет. Ты и не ревнуешь.

Странные вещи происходят со мной, я хочу жить человеком и с человеком, учусь рядом, сплю, готовлю. Моя жизнь растворилась, осталась только восхитительнейшая любовь, что же станет расплатой?

Где-то в дали остались первые дни, а счастье всё такое же гулкое и вкусное. Я почти прописалась в Долгопрудном, кто бы мне сказал два года назад, что так можно; может, мы бы и остались вместе с моим с_нежным тогда.

Я люблю (не нуждаясь в ответном чувстве), провожу дни и ночи с ним. Чего мне ещё желать.